"Тайная топография" в "Солонеба" http://soloneba.com/iya-kiva-2/

Плавучий остров опыта пришпилен к ландшафту, как воздушный шар на веревочке - к малиновому пиджаку сумерек. Каждая тень здесь - деревянный танец куклы, выпавшей из рук краснодеревщика. Медленный, словно огонь в остывающем дне. А замок на фоне - натруженный горб вечных странников. Полый Сизиф, окаменевший ослик познания.

Крик детей за окном - разбитое стекло времени. Мяч футбольный, раздвигающий небо любви перепачканными кровью коленками. Плывет облако города над полями семейных историй, как шахматная доска со следами фигур, из которых построили мост над волнами памяти. Плывет лодочка детства над криками взрослых игр и не тонет, не тонет, не тонет.

Ложные двери в парк - изнанка тайного леса. Если лечь в него распоротым швом - станешь деревом, живущим в зеркале желудя. Если деревом в нем прорасти - ткань любви разойдется по швам, как воздушная змейка в костюме объятий.

Время - музей игрушек в одну комнату. Фарфоровая балерина, застывшая на одной ноге, как младенческий лепет мира на языке войны. Карусель деревянных животных, которых, выбрасывая, подожгли. И теперь они плачут огнем, как подземелье - дохлыми крысами, которые ковчег бумажных корабликов забирают под одеяло воды. И любви карманный фонарик дрожит и ( Read more... )

Прострілене око надгробка блимає шестикутною зіркою, як полуниця у пахвах трави. День зупиняється, наче човен від зустрічі з вітром. І вода пам’яті розтікається блакитним молоком по спині сутінок. А долоні мертвих складаються в квітки камінні - щоби пити, пити і пити загублений час. Тут були янголи - так в шепіт дерев взувається пустеля землі.

Вписывать себя в это солнце, как самый обычный день - в календарь непредвиденности. Ломать улицу за улицей, долго, ногами. Как заламывают страницы, когда читать больше нету сил. Как заламывают руки, когда слова отправляются в страну молчания. Слушать боль в коленных суставах сумерек, как слушают уличных музыкантов, трубящих о радости. Они всегда ( Read more... )

На єврейському цвинтарі тільки я і німецька мова, я і німецька мова, яку всі вони розуміють, а я - ні. Тому ми мовчимо так, ніби сідаємо в зелений трамвай трави - і нікуди не їдемо. На території смерті виходити заборонено.

Вода здесь похожа на сон, развешанный на пальцах растений, как деревянные кольца. Садишься на корточки - и просыпаешься в собственном отражении. Встаешь - и топчешь тенью хромую печаль памяти. Главное - никуда не идти. И тогда лодка сна опрокидывает тебя в цветок света. Бледный, как жизни первая ласточка.